Тридцатка 70 лет назад

Воспоминаниями поделился Борис Даченков, ветеран труда. Я хорошо помню свое первое впечатление от встречи с Дубной. Тогда это еще не была современная Дубна, а только ее будущая левобережная часть, которая на административной карте именовалась поселком Иваньково Кимрского района Калининской области. Никогда не забуду эту картину. Мы всей семьей (отец, мать и три брата) в кузове грузовой машины едем по Дмитровскому шоссе из Москвы, куда мы раньше прибыли на поезде из Ташкента. Мы возвратились в Россию после 11 лет жизни в эвакуации: отца – ответственного работника авиационного завода в Химках – судьба забросила в Узбекистан вместе с предприятием в роковом 1941 году. Перед глазами мелькают берега канала имени Москвы. Я старший сын, и мне только что исполнилось четырнадцать лет. Михаилу девять, а младшему Леониду только девять месяцев. Стояла золотая осень 1952 года… …И вот дорога уходит вниз, в глубокое нутро тоннеля, а потом машина выезжает на свет, вверх, и через несколько мгновений открывается живописная панорама Московского моря, Иваньковской ГЭС и статуя Ленина. Помню, что мы даже остановились на несколько минут, чтобы посмотреть на всю эту красоту. Подошли к грандиозному памятнику Ильичу, а напротив, через акваторию входа в шлюз, стоял такой же огромный монумент Сталину, который меня также очень впечатлил… Отца распределили на авиационный завод в поселке Иваньково Калининской области. Во многом ему помогли представители так называемого «ташкентского землячества», которые приехали на завод раньше и уже успели обосноваться с семьями здесь, на Волге, на границе Московской и Калининской областей… Нас поселили в две комнаты большой коммунальной квартиры на улице Ленина; на первом этаже был продуктовый магазин. К моменту нашего приезда в доме уже несколько лет жили немцы. Это были специалисты по авиационному строительству, которые отправились после войны вместе со знаменитым конструктором Бааде в советскую Россию, на иваньковский завод. Многие из них проживали с семьями. Нашими соседями по квартире тоже была немецкая пара, которая занимала две комнаты. Я очень хорошо помню фрау Кенеш и господина Кенеш. Фрау Кенеш была очень доброй и отзывчивой женщиной. Постоянно баловала нас с братьями чем-нибудь вкусненьким. Часто показывала родителям фотографии своих детей, которые остались в Германии с родственниками, она очень по ним скучала. Периодически повторяла свою фразу-рефрен: «Гитлер-капут!» Еще в квартире, в маленькой комнате, жил одинокий немец господин Кенсл. Он был молчаливый, не очень общительный. Но к нам относился хорошо, по-доброму. Он также был специалистом по авиационной технике и работал на заводе. Помню эпизод, связанный с немцами. На втором этаже фабрики-кухни руководство завода встречало Новый год. На торжественном мероприятии, куда был приглашен с семьей мой отец, присутствовали немецкие специалисты. Атмосфера праздника была очень позитивной. Но эту благостную картину портил немец, который, как потом говорили, был боксером. Кажется, его звали Ганс. Он пришел на праздник и быстро напился, практически до невменяемого состояния. Пьяный немец почувствовал себя великим спортсменом и начал приставать к русским девушкам. Поначалу его пытались «отформатировать» как немцы, так и русские ребята. Тогда он начал кричать: «Русишь швайн!» В итоге наши его отлупили, привели в чувство и выпроводили на улицу. Мероприятие продолжилось как ни в чем не бывало… В декабре 1953 года немцев перебазировали в Кимры, на Савеловский завод, а потом отправили в Германию. Когда я пришел работать на завод в 1954 году, то немцев уже не было. Многие вспоминали их добрым словом, поскольку они действительно были высококлассными специалистами и передали свой опыт, знания нашим рабочим и инженерам. В то время поселок Иваньково раскинулся на двух берегах Волги и состоял как бы из двух районов. На правом берегу – Большой Волге – располагался ВРГС и вся связанная с ним инфраструктура (школа, больничный городок, почта и др.). Фактически это был отдельный, самостоятельный населенный пункт. На левом берегу – так называемой Тридцатке, названной ранее по «почтовому ящику №30» – средоточием всей жизни был авиационный завод. Мне хорошо запомнились быт и повседневные будни из послевоенной жизни рабочего поселка, который был окружен водой. Волга, Московское море были источником пропитания для многих семей в послевоенные годы. На Волге много ловили рыбы. Местные жители на лодках рыбачили, используя так называемые «парашюты». Когда по весне открывались шлюзы, оглушенная рыба падала вниз, парашютами черпали эту рыбу. За раз вытаскивали по 20-30 крупных рыбин. Рыба была разная: щука, судак, лещ, окунь, налим. Тогда, в начале 1950-х годов, я застал даже сазана. Рыбу активно продавали, разносили по домам, и это было ярким воспоминанием моей юности. Многие предприимчивые ребята возили ее в Москву. Кстати, на рыбе многие построили себе дома на левом берегу. В частности, на улице Спортивной. На море лодок почти не было. Работала лодочная станция. Можно было прийти, взять напрокат лодку, показав документы (паспорт) – и на веслах уплыть к островам А или Б. Там был прекрасный лес, где росли грибы и ягоды. Многие, известные в настоящее время, знаковые объекты левобережной части города на момент приезда нашей семьи в начале 1950-х годов еще отсутствовали. «Юности» и больничного городка не было. На этом месте стоял сосновый бор. А летом там располагался пионерский лагерь, в котором проводили время я и мой средний брат Михаил. На месте ДК «Октябрь» было клюквенное болото и мелкий сосняк. Уже потом, в начале 1960-х годов, строительство дворца культуры при Дубненском машиностроительном заводе было объявлено комсомольской стройкой. По разнарядке заводские цеха выделяли людей, которые выполняли различные работы на стройке. Конечно, у поселковой молодежи популярным видом досуга были танцы. Первоначально танцевальная веранда находилась у пожарной части около завода. Затем ее построили около клуба, и вход на танцы стал платным. Все культурные поселковые мероприятия проходили в первом здании, в клубе. Также там был небольшой спортивный зал, где проводились соревнования по разным видам спорта. В фойе организовывались шахматные турниры, иногда с приглашением именитых чемпионов и гроссмейстеров. Хорошо помню репертуар местного кино. В клубе шли в основном «трофейные» фильмы: «Бродяга», «Тарзан», «Три мушкетера», «Индийская гробница», «Дама с камелиями». На них было трудно достать билеты, у кассы всегда была давка. Поэтому лучшим подразделениям (цехам, отделам) раздавались билеты по линии профсоюза. Фильм, как правило, привозился на два-три дня. Сеансы шли весь день, а последний порой начинался в 23:00. В клубе постоянно делали стенгазету. И как-то раз мне предложили разместить в ней текст моего новогоднего стихотворения (в те годы я много публиковался в местной и районной печати). Кажется, это был 1958 год… Новый год Шагает он по всей земной планете, Спешит к нам в гости Дедушка Мороз. Его встречают взрослые и дети, Подарки всем сегодня он принес. Заветные желания исполнит, Больных излечит, радость принесет, Бокал шампанским до краев наполнит: На то и существует Новый год! В лесу хрустальном елка засверкает, С надеждой ждет ее простой народ. Не быть войне, он к миру призывает – Душевный праздник, добрый Новый год! Комсомольские отряды ездили в подшефные колхозы: Залесье, Губин Угол, Великий Двор. В основном убирали картошку, дергали лен. В то время на политическом календаре была хрущевская оттепель. После поездки в Америку Никита Сергеевич дал команду сверху, в том числе и партийным организациям – выращивать кукурузу. Точно не помню, в каком колхозе было опытное кукурузное поле. Но мы туда ездили по линии местного комсомола. До сих пор перед моими глазами следующая картина. На краю поля стояла бочка с навозом. По утрам мы со стеклянными банками направлялись к ней, заливали зловонную черную жижу в банки, а потом, двигаясь по полю, поливали каждый кустик. Но кукуруза, несмотря на все агрономические усилия, все равно стояла тощая и не вызревала, початков не было. В те времена была популярна песенка, наши девчата ее часто исполняли: Не брани меня, Никита, Не волнуй девичью кровь, Кукурузой буду сыта И забуду про любовь. На отчетно-выборные конференции по линии комсомола и партии ездили в район – в город Кимры, в театр драмы. Там проходили все официальные мероприятия, в том числе выборы: выбирали новых членов райкома комсомола. Там же проводились праздничные мероприятия, бывали танцы. Многие иваньковские ребята знакомились с девушками из Кимр. После чего все мы возвращались в Иваньково, домой. Рядом с поселком, в его составе, была бывшая деревня Подберезье, которая превратилась в одну из его улиц. По сути это был отдельный микрорайон с частной одноэтажной постройкой. От нашей улицы Ленина по диагонали через весь поселок шла тропинка к местному рынку, который располагался рядом с магазином со звучным названием «Деревяшка». На рынке было оживленно, особенно по выходным. Колхозники привозили продукты из окрестных деревень. Около рынка находилась пивная, которая называлась в народе «Забегаловка у Андрея» или просто «У Андрея». По всей видимости, по имени местного управляющего. Там всегда было свежее пиво в розлив. Любители горячительного тоже оставались довольны: всегда в наличии имелась водка и простая закуска: бутерброды с килькой и яйцом. Народу в пивной было много, многие опохмелялись, выручка была хорошая. Между подберезцами и поселковыми часто случались драки. В Подберезье в августе встречали престольный праздник в честь храма Смоленской иконы Божией матери, пели песни, накрывали столы прямо на улице, под открытым небом. Народу гуляло прилично, ко многим жителям бывшей деревни приезжали родственники со всей страны. Примечательно, что церковь сломали после войны, но в одном из деревянных домов бывшего села был оборудован небольшой храм. А так верующие люди в основном ездили и ходили пешком в храм в Кимры. По выходным там проводились службы, на которые я иногда тоже ездил еще подростком, а потом и в более зрелые годы. В целом жили дружно, по-соседски помогали друг другу и не часто болели. Кстати, больница поселка располагалась на улице Жданова, в деревянном доме. До сих пор он стоит на этом месте, уже брошенный, с заколоченными окнами. До недавнего времени здесь работала БАК-лаборатория. Тех, кто заболевал серьезно, отправляли в Кимрскую районную больницу. В 2022 году, в сентябре, будет 70 лет, как я четырнадцатилетним подростком со своей семьей приехал в будущую Дубну. Ныне здесь похоронены мои родители, супруга, родственники. Выросли дети и внуки. Пролетело много лет, но я отчетливо помню свои первые шаги по этой замечательной земле, которая стала для меня настоящей Родиной на всю жизнь… Газета "Подмосковное наследие" На фото из личного архива Дитера Шеллера - дом с "немецким" магазином